Приятные воспоминания - Страница 2

Вик хотел сказать что-то еще, но, подняв глаза на жену, понял, что Клементина совершенно его не слушает. Мыслями она была уже на благотворительном вечере и наслаждалась завистливыми взглядами своих менее привлекательных и не столь изысканно одетых подруг.

— Сейчас примерю костюмчик и поеду помогать Мэри, — бросила Клементина Вику. — Когда придет этот твой сантехник?

— Как только сможет, — сообщил Вик, зарываясь носом в мягкую подушку. — Надеюсь, этот тип не будет таким мерзким, как тот, что был у нас в прошлом месяце. Терпеть не могу, когда пахнет потом и грязь под ногтями. Фу-у… — Лицо Виктора сморщилось. — Аж мурашки по коже…

— Главное, чтобы он не изуродовал нам джакузи и не слишком тянул с работой. Ну все, пока! — Клементина сложила свои пухлые губы трубочкой и изобразила поцелуй. — Встретимся на вечере. Я знаю, ты наверняка пропустишь самую интересную часть, но я все равно буду тебя ждать… Ох, чуть не забыла… — обернулась она, стоя на пороге двери. — Кит звонил. Сказал, тебе надо подписать пару каких-то мелких счетов. Так что он тоже заедет на вечер.

Вик кивнул и снова, как это часто бывало, когда он вспоминал о компании отца, почувствовал себя виноватым. Впрочем, он не считал компанию своей даже тогда, когда унаследовал ее. Он бы с радостью от нее избавился, но отец слишком хорошо его знал, так что предусмотрел этот вариант, составив завещание таким образом, что ни сын, ни его жена не смогут продать компанию до тех пор, пока у них не родится первенец. До тех пор они могут лишь пользоваться деньгами, которые приносит компания, расширять ее или, наоборот, уменьшать — это уж, как им вздумается…

Надо сказать, что с первенцем Клементина не очень-то спешила.

— Послушай, Вик, — говорила она мужу всегда, когда заходила речь о ребенке. — Мы еще молоды и не нагулялись. Мне рано терять фигуру и приобретать преждевременные морщины, а тебя, по-моему, не очень-то радует перспектива слушать каждую ночь кошмарные детские вопли.

Виктор был с ней согласен, а потому, чтобы не заниматься скучными делами компании, назначил заместителем своего старого друга и бывшего однокурсника Кита — Кристиана Торнтона, — уже почти год блестяще справлявшегося с ролью неофициального главы компании. Правда все это, увы, не избавляло самого Виктора от угрызений совести и чувства собственной неполноценности. Ведь отец, всю жизнь считавший своего сына лоботрясом и бездельником, как выяснилось, оказался прав.

После ухода Клементины Вик заставил себя выбраться из кровати и направился на кухню. Пожилая немка, фру Тильда, много лет прислуживавшая в доме Генри Гудроу, отца Виктора, вежливо, но сухо поинтересовалась у молодого хозяина: чего он больше желает на завтрак — яичницу или поджаренные тосты с джемом? Больше всего Вик желал выпить своего любимого пуэра, но процесс заваривания этого чая он доверял только самому себе.

Вик испытывал к чаю особенно теплые чувства: его личный шкафчик был заставлен улунами, бирюзовыми чаями, лепешками пуэров «трехлетней выдержки», связанным чаем, распускавшимся в стеклянном чайнике роскошным цветком… Кроме богатейшего ассортимента чая, Виктор был обладателем немалого количества чайных принадлежностей. Клементина никогда не понимала, зачем для распития вполне заурядного, по ее мнению, напитка необходим специальный столик, несколько чайников и странных стеклянных колб. И откуда ей было знать, что содержимое небольшого шкафчика на кухне тянуло если не на целое состояние, то, уж точно, на весьма существенную сумму денег…

Виктор иногда шутил, что ему давно уже пора открывать чайную. Но, как и в случае с пошивом одежды, дальше слов дело не продвинулось. Поначалу Вика останавливало неодобрение отца, а потом… а потом он просто привык к своему маленькому, но такому уютному и беззаботному мирку мягких плюшевых кресел, воздушных подушек, маленьких чайничков и к ощущению того, что никто и ничто уже не потревожит этот чудесный райский уголок.

Вик наслаждался бодрящим пуэром в компании нового детектива Лилланда Блоссума, когда в дверь позвонили и фру Тильда своим малоэмоциональным голосом сообщила, что пожаловал долгожданный сантехник. Вик нервно почесал левое запястье и попросил фру Тильду пригласить того в дом. Ответом на его просьбу, как это ни странно, была легкая усмешка, скользнувшая по губам служанки. Улыбалась фру Тильда довольно редко — видно, это явилось одной из причин, из-за которых ее нанял Генри Гудроу, — поэтому Виктор решил, что ему почудилось.

Однако очень скоро Вик не только понял, что ему вовсе не почудилась улыбка на ледяных устах фру Тильды, но и пришел в такое замешательство, что уставился на новоявленного сантехника с выражением недоумения и даже ужаса на лице.

Сантехником оказалась женщина…

Возможно, Виктор и не определил бы ее пол из-за мешковатого джинсового комбинезона, сшитого явно не по фигуре, из-за потертой кепки, надвинутой на лоб так низко, что под ней едва угадывались глаза, из-за высоких мужских ботинок на шнуровке, из-за грубых рук с французским маникюром, сделанным, кажется, при помощи машинного масла… Возможно, Вик и не сообразил бы, что перед ним — представительница прекрасного пола, если бы не голос. Даже грубость интонаций этой особы не оставляла никаких сомнений — обладательницей такого голоса могла быть только женщина.

— Эй, мистер Гудров, — донеслось до Вика, как в тумане. — Может, вы покажете, где у вас там поломка?

— Поломка… — пробормотал Вик, обретший наконец дар речи. — Да, конечно… — Оглядев это странное существо еще раз и приняв то, что оно — женщина, Вик не смог удержаться от ухмылочки, которая была очень похожа на ту, что минуту назад красовалась на липе фру Тильды.