Приятные воспоминания - Страница 29

— Хочешь сказать, я страшная? — зыркнула на него Дин.

— Нет, просто заводишься по пустякам и критикуешь всех, кому небезразлична собственная внешность.

— Никого я не критикую. И не ревную вовсе. Просто меня бесит, что ты любезничаешь со всеми вокруг, а для меня у тебя не находится ни одного вежливого слова. Я только и слышу, какая я непривлекательная, злая, невыносимая… Когда я рядом с тобой, мне кажется что я какая-то ущербная.

Дин охватил такой острый приступ жалости к себе, что она чуть было не расплакалась прямо на глазах у Виктора. Она уже забыла, когда в последний раз чувствовала себя настолько задетой. Мнение окружающих по поводу ее внешности уже давным-давно перестало ее волновать. Почему же она пытается все время оправдываться перед Виктором? Почему его слова причиняют ей столько боли?

— Эй, Дин! — Он заметил, что его жена ведет себя как-то странно, и даже встревожился. — Я не говорил, что ты некрасивая. Просто ты небрежно относишься к своей внешности и хочешь, чтобы все вокруг разделяли твои взгляды. Но так не бывает, Дин… Ты знаешь, что девочки дразнят твою дочь «замарашкой»?

— Нет. — Дин покачала головой и оторопело посмотрела на Виктора. Мэгги ничего такого ей не рассказывала, к тому же она всегда старалась одевать дочку опрятно. — Но разве… разве… Разве Мэган плохо одета? Я ведь совсем недавно купила ей новое платье.

— Ах да, этот бесформенный серый мешок, в котором даже непонятно, какого она пола. Его нельзя носить, хотя мы с мисс Джесс и пришили порвавшийся подол.

— Почему его нельзя носить? — изумленно вскинулась на Виктора Дин.

— Я только что объяснил почему, но, если тебе до сих пор неясно, объясню еще раз. Такие платьица носили в сиротских приютах в те времена, когда Шарлотта Бронте писала свою «Джен Эйр». А ты наряжаешь в них девочку, почти подростка… Девочку, которая уже хочет нравиться мальчикам.

— Она уже в кого-то влюбилась? И ничего мне не сказала?

— Не исключаю, что влюбилась. Но речь сейчас не об этом. Разве девочка с нелепым хвостом на голове, одетая в мешок из-под картошки, может понравиться хотя бы себе?

— Нет, — пробормотала ошеломленная Дин.

— Тогда как она понравится кому-то еще?

— Но я не надевала на нее мешок из-под картошки. А прическу она делает сама… И вообще, о человеке судят не по тому, как он одет, а по тому что у него внутри.

— В теории, конечно, — усмехнулся Виктор. — А на практике люди в большинстве своем не относятся серьезно к тем, кто пренебрегает своей внешностью. Есть исключения в виде друзей, но, к сожалению, нам приходится общаться не только с друзьями… Мэган — девочка, и в ее возрасте очень важно нравиться, иметь хорошую репутацию, быть если уж не первой во всем, то по крайней мере не последней. Если сейчас наша дочь вобьет себе в голову, что она замарашка и урод, то будет думать так всю оставшуюся жизнь. Разве ты этого хочешь?

— Конечно, нет, — покачала головой Дин, вынужденная признаться в том, что Виктор не так уж и неправ. — Но что тут сделаешь?

— И это говорит мне мать двоих детей, — укоризненно покачал головой Виктор. — Ей богу, Дин, иногда мне кажется, что ты и в самом деле мужчина. Причем, надо сказать, весьма неотесанный субъект.

Всю дорогу до дома Дин молчала и мысленно представляла, с каким удовольствием она полюбуется на то, как этот знаток моды будет чинить протекший кран или прокачивать тормоза в ее грузовичке. Раз он сравнил ее с неотесанным мужиком, пусть попробует побывать в ее шкуре. Тогда она посмотрит на эту Золушку в одном ботинке. Он еще будет просить прощения за свои слова.

Дин так разозлилась, что совершенно забыла сказать Виктору о «семейном фотоальбоме», который сделал для нее фотограф Норы, и, когда они вернулись домой, даже не села ужинать, хотя из гостиной доносился божественный аромат жареного мяса.

Закрывшись в своей комнате, она плюхнулась на кровать и долго смотрела в потолок, размышляя о том, почему же ее все-таки так заботит мнение человека, который ровным счетом ничего для нее не значит.

Виктор распахнул дверцу шкафа и велел Мэган вытащить всю одежду, которая висела на вешалках и лежала в шкафу.

— Всю-всю? — удивленно переспросила Мэгги, которой все происходящее казалось очень забавной игрой, в которую почему-то они никогда не играли с мамой.

— Всю-всю, — кивнул Виктор. — Даже ту, что ты не носишь. Попробуем создать твой гардероб из того, что есть.

Очень скоро обе кровати, стол и стулья в детской были завалены вещами, которых Виктор в жизни не купил бы своей дочери: бесформенные кофточки, платьица мышиного цвета, джинсы, больше похожие на шаровары, — казалось, Дин покупала две пары одинаковых джинсов, а потом отдавала одну сыну, а другую дочери.

— Да… — задумчиво произнес Виктор, разглядывая гору одежды. — Это будет не так-то просто, но у меня есть идеи… Принеси-ка ту маечку, рубашку и черный поясок. — Мэгги послушно выполнила приказ. — А теперь надень маечку, сверху рубашку, а потом застегни поясок на талии.

Пока Мэгги реализовывала задумку Виктора, тот молчаливо рассматривал вещи девочки. Многое можно было спасти, но для этого пришлось бы ушивать безразмерные платья и укорачивать юбки, которые предназначались скорее для женщины возраста мисс Джесс, чем для симпатичной одиннадцатилетней девчушки. Помнится, его милая соседка говорила что-то насчет швейной машины. Может быть, самое время попросить мисс Джесс научить его пользоваться этой вещью?

— Пап, да это просто отпад! — прервала Мэгги размышления Виктора. — Выглядит супермодно! Даже не скажешь, что этим шмоткам сто лет!